… Эту историю, я слышал то ли в пятом, то ли в шестом классе от
ветерана ВОВ Фирсова Виктора Ивановича (войну закончил командиром
танкового батальона). А недавно смотрел \»На войне, как на войне\» (фильм
про самоходчиков, в главной роли М. Кононов) и вот чего-то вспомнил…
… Дело было во время зимнего наступления 1944 года на Правобережной
Украине. Танковые части стремительно наступали, прорывая оборону немцев
и отрыв от тылов порой составлял до 100-150 км. Если горючим и
боеприпасами еще худо-бедно снабжли, то с продовольствием было совесм
туго. А тут еще наступила оттепель, дороги развезло, и если танки еще
кое-как месили грязь, автомашины застревали безнадежно. Сухпай, выданный
перед наступлением танкисты давно подмели, а добыть что-нибудь во
встречных населенных пунктах было практически невозможно (немцы за время
оккупации выгребли все подчистую).
Батальон Виктор Иваныча двигался в авангарде танкового корпуса.
Активного сопротивления немцы уже практически не оказывали, и поспешно
удирая на запад, выставляли лишь редкие заслоны, которые танкисты
сминали на ходу.
На девятый день наступления, за пару часов боя сокрушив очередной
заслон, батальон встал на берегу небольшой речушки — снарядов почти не
осталось, и горючки в баках на донышке. Комбат с тоскливой злобой глядел
за в бинокль
речку, где по степи уходила за холмы немецкая колонна, а за нею в
беспорядке бежала пехота и редкие телеги. Провозился с заслоном
(маневрировал, берег людей), и вот на тебе — ушли суки!
Неожиданно, откуда из прибержных кустов, совсем близко от танков
вывернулась одинокая двуколка и неуклюже поперла прямо через вязкую
степь. Возница яростно нахлестывал лошадей, но по мокрому снегу, пополам
с грязью шибко не разгонишься.
— Кухня, что ли? — нерешительно проговорил Виктор Иваныч (он тогда был
  ротным), и шумно втянул воздух, — Ух ты, жратвой пахнет!
На двуколке действительно стояли два больших котла, а из высокой трубы
вился густой дымок. Влажный ветер повеял прямо в лицо, и голодные
танкисты с вожделением ощутили сытный запах горячей пищи.
— Ну, воины, — вдруг мрачно рыкнул комбат, — Если от вас и фрицева кухня
  уйдет… Мать-перемать, уйду рядовым в пехоту!
… В мгновение ока слили остатки горючего из всех баков, и заправили
два танка. Человек десять, захватив автоматы и гранаты прыгнули на
броню, и пара \»тридцатьчетверок\» ринулась через реку вдогонку за
вражеской кухней (правда, один танк наглухо сел при переправе через
реку, люки залило, и тащили его потом на берег всем колхозом).
Заслышав за спиной грохот траков, возница кубарем скатился в снег, и
бросился в сторону, но тут же по грудь провалился в какую-то яму и
задрал руки. Судя по тому, что на нем поверх подшлемника нелепо торчал
белый колпак, это был повар. Не обратив на него внимания, танкисты
ринулись к котлам;
— ММММ, братцы… Супец с рисом. А там чего?
— Черт его… Гуляш вроде. С капустой. А мяса-то, мяса! У, гансы, падла,
  жируют…
Кто-то уже полез половником в котел, но Виктор Иваныч треснул его по
руке;
— Стой, дурень! А ну, немцы туда крысомора подсунули? Давай сюда того
  гаврика, пускай первый жрет!
Повар оказался уже здорово пожилым, пухлым дядькой, да еще и насмерть
перепуганным таким поворотом событий. Явно не понимая, почему русский
танкист тычет ему в морду половником с супом и орет \»жри, сука!\», он
закрывался руками и сипло повторял;
— Битте, нихт шиссен, битте… Нихт зольдат, их бин кох, кох…
Наконец, кто-то из танкистов соображавший по-немецки разъяснил, что
повар должен попробовать суп и гуляш, и никто его расстреливать не
собирается. Немец сообразил в чем дело, и радостно осклабившись принялся
торопливо глотать горячий суп. Давясь, и пытаясь улыбаться, он
повторял;
— Нихт вергален… Зер гут эссен… Официрен миттаг… Нихт вергален…
  Кароши зуп!
— Думаю, можно жрать, товарищ старший лейтенант, — уверенно объявил
  \»знаток\» немецкого, — Офицерский обед!
… Кухню вместе с пленным с грехом пополам переволокли обратно на тот
берег и вскоре все звуки поглотил стук ложек по котелкам. Немец с
угодливой улыбкой пулей носился между танками, подливая желающим
добавки. Размякшие от сытного обеда (давненько не доводилось так вкусно
пожрать!) танкисты предложили дать ему по шее и отправить восвояси, но
комбат покачал головой;
— Куда восвояси? Пропадет, дурак. Железкин! Разъясни ему, пускай езжает
  по этой дороге и сдается. Сбежит? Да и х… с ним!
— Э-э, тарищ капитан… Кухня-то… А?
— Куда ты ее, к танку прицепишь? — мрачно усмехнулся комбат, — Вот будет
  посмещище на весь Второй Украинский! Отставить.
… Уже к вечеру батальон разыскал офицер связи из штаба бригады, утром
подошли заправщики и машины боепитания и танкисты ринулись дальше на
запад. А тот обед вспоминали еще долго;
— Бля, Скамейкин, ты че сварил?! Жрать невозможно!
— Суп-пюре гороховый… Я-то при чем? Если даже соли нет.
— Да, братцы это вам не \»официрен миттаг\»…
— Эх, еще бы раз фрицева кухня подвернулась!
… Не довелось, — с непонятной горечью заключил Виктор Иваныч, — А уж
как искали! На войне, ребята, вовремя пожрать — это первое дело!