На первый взгляд, ее с трудом можно назвать предметом мебели, настолько она декоративна и, казалось бы, малофункциональна. Но это отнюдь не так. Слово mobiel (мебель) происходит от mobiele — подвижный, передвижной. Так какая вещь в доме больше, чем наша героиня, достойна называться мебелью? Ведь вся ее суть в движении, переменчивости, способности преобразовывать пространство. Большие помещения с ее помощью легко разделить на несколько зон. А если комната невелика, ширма, казалось бы, лишняя гостья, поскольку отнимает какую-то часть площади. Но только не в случае, когда ее створки зеркальны. Зеркальная ширма зрительно расширит пространство, закрыв собой то, что вы в данный момент видеть не желаете. Дверь, например, если хочется на время отгородиться от суетности мира сего. Кроме того, ширма — вещь необыкновенно деликатная: быстро исчезнет по первому вашему требованию, поскольку легко складывается и в таком состоянии занимает совсем немного места. Она — всегда загадка, даже для своего хозяина: что-то скрывает за собой, но не прячет полностью, особенно если выполнена с элементами ковки, плетения или резьбы по дереву. Мастерица интриги, ширма по сути своей родственна искусному флирту. Полуобнаженный силуэт за ее прозрачными створками и чуть слышный шелест возбуждают интерес, будоражат воображение, заставляют прислушиваться, затаив дыхание…
И даже если ширма наглухо затянута грубой кожей, это все равно не стена, а лишь мнимая преграда.
В русский язык слово \»ширма\» пришло из немецкого, в котором schirm — это щит, заставка, заслон. По-французски ее называют ecran, что обозначает некий импозантный объект, загораживающий другой, непрезентабельный. В английском наша героиня присутствует как skreen.
Этот изысканный предмет появился в VII в. в Китае. Там использовались ширмы самых разных размеров: от больших, размещаемых в залах, до миниатюрных настольных. Они могли состоять из бесчисленного количества створок, но наибольшее распространение получили шести- и восьмистворчатые. Каждая створка китайской ширмы представляла собой деревянную или бамбуковую раму, затянутую с обеих сторон расписным или вышитым шелком, а позднее — бумагой или парчой. Расписывали их тушью, украшая пейзажными мотивами, каллиграфией, стихотворными надписями. Для создания ширм использовали и лаковую технику. В этом случае они являли собой лаковое панно, инкрустированное перламутром, цветными камнями или ракушками. Кстати, лаковая техника \»насиджи\» (\»кожа груши\») — крайне трудоемкий процесс. Заключается он в помещении кусочков золотой фольги в массив лака (вязкого покрытия из смолы сумаха) на различной глубине. На поверхности может создаваться до тридцати лаковых слоев. Так мастера добивались изысканной мерцающей фактуры. Перечисленные способы изготовления ширмы (на китайском языке она зовется фуи или пэнфен) стали традиционными и используются по сей день.
В Европу ширмы попадают в XVIII в., вместе с модой на все китайское, когда пресыщенный вкус европейца, в поисках изящества и грации, обратился к восточной экзотике. Владельцам современных интерьеров, выполненных в духе рококо, возможно, будет интересно узнать, что для создания более цельного и завершенного интерьера в этом стиле в XVIII в. специально приобретались китайские ширмы в их лаковом варианте или изготовленные из так называемой стеновой бумаги, которая была диковинкой. Именно тогда возникли и всевозможные стилизации китайских ширм, пользующиеся популярностью по сей день. На российском рынке несложно отыскать традиционные ширмы, привезенные из Китая или изготовленные по тому же принципу в России.
В конце XIX-начале XX в. в европейском искусстве наступила эпоха преимущественного влияния Японии. И конечно же, в интерьерах ар-нуво (модерн) появились расписные ширмы в японском исполнении. Надо сказать, что завораживали они не только японцев. Традиционные пейзажи и вязь иероглифов на створках вдохновляли на творческий поиск Тулуз-Лотрека, Дега, Ван Гога, а несколько позже и Марка Шагала. В наше время также существует немало интерьеров, выполненных в стиле ар-нуво, где японские ширмы и сегодня придутся как нельзя более кстати. А в XX в. они смогли подвигнуть именитых дизайнеров на создание самых неожиданных интерпретаций.
