Королева джаза и блюза. Всегда стоявшая особняком, независимая, но, тем не менее, любимая и слушателями, и критиками. Из дешевых песенок она творила шедевры своим интимным и неповторимым голосом. Ей не пытался подражать никто из джазовых вокалисток — это было попросту невозможно. Она так и осталась популярной, но до конца не понятой большинством — уникальное и трагическое сочетание. Героин свел ее в могилу в возрасте всего 44 лет, и хотя это случилось целых четыре десятилетия назад, ее продолжают слушать и сейчас, постоянно выходят переиздания ее альбомов. Думается, ее будут слушать и сорок лет спустя, и позже — королева есть королева.

Билли Холидей никогда не становилась первой по опросам слушателей — читателей \»DownBeat\», \»Melody Maker\», \»Metronome\». Для широкой публики она оставалась вечно второй-третьей. Ее все время оттесняли с первого места то Элла Фицджеральд, то Хелен О\’Коннелл, то Сара Воэн, то Джоу Стаффорд. Эти певицы всегда имели поддержку популярных биг-бэндов и были больше на слуху. У них к тому же были более яркие вокальные данные, что, конечно, импонирует большинству слушателей.

С джазовыми критиками все обстояло несколько иначе. Но только несколько. Они всегда, во всех статьях подчеркивали обаяние Билли Холидей, ее идеальное чувство стиля и, разумеется, уникальный голос. Никто не подвергал сомнению ее первенство как серьезной, непопсовой вокалистки, однако, как только доходило до чартов, то почему-то и с критиками начинали происходить непонятные вещи. В таблице опроса обозревателей журнала \»DownBeat\», которая появилась в 1953 году, Холидей так ни разу и не поднялась на первое место. Почти все критики, как зачарованные, отдавали голоса Элле Фицджеральд.

Конечно, звездное время Билли было в тридцатые-сороковые годы. Она появилась как наследница традиций великих блюзовых певиц вроде Бесси Смит и сотворила неповторимый сплав джазового и блюзового вокала. И хотя ей напрямую никто не подражал, ее стиль оказал огромное влияние на многих великих впоследствии певцов и певиц — таких, как Сара Воэн, Кармен Макрэй, Фрэнк Синатра, Лена Хорн. А если взглянуть на современных нам исполнителей, то Кассандра Уилсон стала достойной продолжательницей ее направления.

Настоящее имя Билли — Элинора Фаген (Eleanora Fagen). Она родилась 7 апреля 1915 года в Филадельфии, штат Пенсильвания. Ее отец, Кларенс Холидей (Clarence Holliday), практически не жил с семьей, а когда его дочери было 10 лет, он женился второй раз. Кстати, Кларенс позже работал гитаристом в оркестре Флетчера Хендерсона. Девочка с матерью, Сейди Фаген (Sadie Fagen), довольно долго жили в Балтиморе, а потом по очереди переехали в Нью-Йорк. Сначала уехала Сейди, оставив дочь под присмотром родственников, а потом через пару лет забрала ее к себе.

Жить им было очень тяжело. У матери не было никакой профессии, она нанималась на поденную работу, частенько приходилось голодать. Трудно сейчас установить, где и как девочка училась музыке. В своей автобиографии \»Lady Sings The Blues\» Холидей подчеркивает, что очень любила в детстве слушать Луи Армстронга и Бесси Смит и никогда не получала формального образования. Друзья ее семьи позже вспоминали, что слышали, как она пела еще в раннем детстве. И в доме, и на музыкальных праздниках в Балтиморе. Там же она решила поменять имя на Билли — в честь своей любимой киноактрисы Билли Доув. Во всяком случае, о начале своей карьеры как профессиональной певицы в Нью-Йорке она рассказывает так:

— Мы жили на 145-й улице. Однажды случилось, что мы ничего не ели несколько дней. Вечером я вышла на улицу и отправилась вдоль по Седьмой авеню, заходя в каждый бар или магазин, пытаясь найти работу. Было жутко холодно, я прошла от нашей 145-й до 133-й улицы и все без толку. Наконец, совершенно отчаявшись, я зашла в клуб \»Log Cabin\» и заказала себе джину, хотя в кармане не было и цента. Я никогда раньше не пробовала этот напиток. Выпив стакан залпом, я подошла к владельцу клуба Джерри Престону и сказала, что хочу работать у него. Когда он спросил, что я умею делать, я ответила, что могу танцевать. Он попросил станцевать что-нибудь. Я попробовала, и он тут же остановил меня и сказал, что я — обманщица. Терять мне было нечего, и я сказала, что умею еще и петь. Он взглянул на мея и сказал: \»Ну что ж, спой\».

В дальнем углу за пианино сидел старик и что-то наигрывал. Мы подошли к нему и Престон сказал ему исполнить \»Travelin\’\». Он заиграл, а я начала петь. Вдруг посетители стали отставлять свои стаканы и подходить поближе, чтобы послушать меня. Пианист, Дик Уилсон, перешел к \»Body And Soul\» и я подхватила тему. Ну, вы должны были видеть эту толпу вокруг меня — к концу песни все стали одобрительно покрикивать. Джерри Престон подошел, пожал мне руку и сказал: \»Что ж, малышка, ты выиграла\». Так все и началось. Вы не поверите — слушатели набросали мне мелочи на 18 долларов. Я съела сандвич, потом купила в магазине курицу и пошла домой. В этот вечер мы были сыты и больше уже никогда не голодали.

Билли в том году исполнилось всего 14. Несколько лет она пела в клубах и барах под аккомпанемент фортепиано и даже успела поучаствовать в шоу с оркестром и стэп-танцором. В 1933 году во время выступления в клубе Монетта Мура ее услышал Джон Хэммонд, знаменитый белый открыватель черных джазовых талантов и сам талантливый продюсер. Он немедленно написал статью в британский журнал \»Melody Maker\», превознося ее индивидуальный стиль и голос, которые сильно отличались от большинства мэйнстримовых вокалисток того времени. Хэммонд стал первым продюсером Билли. В том же 1933 году он организовал запись двух ее песен, \»Your Mother\’s Son-in-law\» и \»Riffin\’ The Scotch\». Так символически сложилась судьба, что эта, первая ее запись проходила в рамках последней серии записей Бесси Смит, кумира Билли, также продюсируемой Хэммондом.

Две песенки, которые она выбрала, были, по сути, второразрядными бродвейскими мелодиями. Но она смогла вложить в них столько страсти и своей индивидуальности, что они зазвучали по-новому, интимно и доверительно. Причем музыканты, которых Хэммонд пригласил в студию, были одними из лучших на то время — Джек Тигарден, Бенни Гудмен, Джин Крупа — все будущие мировые знаменитости. Холидей до того ни разу с ними не встречалась, но их взаимопонимание было полным. Певица не растерялась в непривычной обстановке и запись получилась очень удачной. Единственное, чего тогда недоставало молодой дебютантке, так это той ритмической свободы вокала, которой она прославилась впоследствии.

У Холидей не было такого мощного и широкого голоса, как у Бесси Смит, Луи Армстронга, Эллы Фицджеральд, но она пользовалась тем, чем обладала, как говорится, на все сто процентов. Ее тембр и манера узнаваемы настолько, что достаточно один раз услышать и вы уже никогда ни с кем ее не спутаете. Она как будто нарочно продолжала выбирать для исполнения малоизвестные до того песни — и все они сразу же становились хитами. Это оценил и Дюк Эллингтон — в 1934 г. Билли появилась в его небольшом фильме \»Symphony In Black\», рассказывающем о жизни негров в Америке.

В 1935 году Хэммонд опять организовал для Холидей запись в студии. Он пригласил на сессию пианиста Тедди Уилсона с его малым ансамблем. Билли страшно понравилось работать с этими музыкантами, особенно с саксофонистом из оркестра Каунта Бейси Лестером Янгом. Его стиль игры на саксофоне, как бы имитирующий человеческий голос, идеально подходил для аккомпанемента песням Холидей. Янг не сразу начал с ней записываться, но это произошло по причинам, далеким от творческих. Они очень подружились. Лестер дал ей прозвище \»Lady Day\», которое стало ее \»визитной карточкой\» до конца дней. Билли же прозвала Янга \»Президентом\» — сокращенно \»През\», и эта кличка также прилипла к саксофонисту навсегда. У них даже случился роман и это стало редким примером, когда мелодрама и проза жизни объединились во времени и помогли музыкантам в творчестве. К несчастью для обоих (как оказалось позже), они расстались.

Конец 30-х стал золотым временем для Холидей. Она была в расцвете сил, клубная публика обожала ее. Когда спрашивали, почему она поет таким необычным голосом, она отвечала так: \»Я не пою. Я делаю это так, как будто играю на трубе. Я импровизирую, как Лестер Янг, как Луи Армстронг или кто-то другой, кто мне нравится. Я пою так, как чувствую. Терпеть не могу простой, непосредственный вокал — я должна все время изменять мелодию, подгонять ее под себя. Вот и все\».

В период с 1935 по 1938 гг. Билли Холидей записала больше восьмидесяти песен для лейбла \»Brunswick\». Это были типичные \»расовые\» пластинки — они предназначались для черной аудитории, в основном их закупали для музыкальных автоматов владельцы \»черных\» баров и клубов. Благодаря этому популярность певицы быстро росла, пластинки уже выходили под ее именем, а не под названием играющего с ней оркестра.

Холидей всегда предпочитала выступать с малыми составами. Это стремление только укрепилось после того, как она попробовала на себе все прелести большого музыкального бизнеса, некоторое время гастролируя с биг-бэндами Каунта Бейси и Арти Шоу. Оба этих непродолжительных контракта были у нее в конце 30-х. К Бейси как к человеку и музыканту у нее, впрочем, не было претензий. Проблема заключалась в другом. Билли так вспоминала о своем пребывании в этих оркестрах:

— У Бейси было слишком много менеджеров. Эти люди постоянно торчали за кулисами и говорили, что нужно и чего не нужно делать. С Каунтом я сработалась неплохо, да и ребята в оркестре были чудесные. Но все эти помощники и их требования меня просто достали. В конце концов я ушла. Бейси не увольнял меня — я сама это решила.

У Арти Шоу было хуже. Вообще-то я знала его давно, еще с тех времен, когда он, как и я, таскался голодный по Нью-Йорку и у него не было никакого бэнда. Поначалу, когда он пригласил меня к себе, мы работали нормально, но потом начались проблемы. Оказалось, что мне отводится только две песни за весь вечер. А когда я не пою, то должна сразу уходить за кулисы. Арти не хотел, чтобы я оставалась на сцене перед его оркестром. В конце концов, когда одно наше выступление должны были передавать по радио, он заявил мне, что в этот вечер я вообще не должна петь. Настоящая причина заключалась в том, что он хотел заставить меня подписать с ним пятилетний контракт. Тогда он вообще мог бы вертеть мной как угодно, но я отказалась и это разозлило его. Арти очень ревновал меня к тому успеху, который я имела каждый раз после своего очередного номера с его оркестром.

Он не заплатил мне за запись, сделанную с его биг-бэндом. Ну и в целом, когда я выступала с Арти, я получала 65 долларов в неделю. Бэйси платил мне 70. А когда я записывала свою пластинку, отчисления давали мне 150 баксов в неделю. Это была еще одна причина, по которой я ушла от них обоих. Я никогда больше не буду выступать с танцевальными оркестрами.

Надо сказать, что своевольный и резкий характер Холидей также изрядно мешал ее музыкальному бизнесу. Она могла запросто пропустить репетицию, не согласиться петь то, что ее просил руководитель, короче, была типичным \»волком-одиночкой\», которой трудно работать в любом большом коллективе.

В 1939 году Билли начала выступать в \»Cafe Society\» — клубе, специально открытом для смешанной аудитории. По тогдашним временам это было смелое начинание, но оно пользовалось успехом именно благодаря джазу. Джаз очень сильно повлиял на умы черных и белых американцев — многие видели, что в музыке две расы могут сотрудничать очень хорошо и начинали думать о том, что это разделение вообще искусственно и аморально. Однако процесс шел очень тяжело. В студии белые и негры работали вместе уже довольно давно. В некоторых заведениях типа \»Cafe Society\» — гарлемских залах, клубах 52-й улицы, они не ощущали взаимной отчужденности. Но в широких американских массах, особенно на Юге, идеи расового равенства вызывали негодование и панику.

Билли один раз во время выступлений с оркестром Каунта Бэйси даже пришлось гримироваться… под негритянку. И это произошло не на Юге, а на демократичном Севере США. Дело в том, что Холидей была очень светлокожая и на сцене перед черным оркестром могла вполне сойти за белую. Импресарио престижного зала в Детройте, где должен был выступать оркестр, испугался, что ему могут предъявить претензии за то, что он выпускает на сцену смешанный бэнд и он потребовал перед выступлением загримировать Билли. Она хотела было отказаться, но тогда срывался концерт и весь оркестр лишался денег. Скрепя сердце ей пришлось подчиниться.

Выступления в \»Cafe Society\» принесли певице еще большую известность. Она исполнила там одну из самых своих необычных песен — \»Strange Fruit\». В ней речь идет о… линчевании — повешенные на дереве негры сравниваются со \»странными плодами\» — \»урожаем\» политики южноамериканцев. Эта песня напугала даже Джона Хэммонда, который не решился продюсировать ее запись. Тогда Холидей нашла для издания диска небольшой независимый лейбл \»Commodore\». Вышедшая пластинка расходилась очень хорошо, а Билли Холидей стала действительно знаменита. Хотя ее любимыми всегда оставались записи, сделанные с \»Презом\» — их всего 49 песен. Они регулярно записывались вместе с 1937 по 1941 год. Потом, в военное время, малые импровизационные группы начали постепенно вытесняться со студий звукозаписи и их совместная работа прервалась. Но не навсегда — последний раз это случилось в 1957 году во время радиотрансляции передачи \»Sound Of Jazz\». Это была знаменитая песня \»Fine And Mellow\», а в оркестре вместе с ней и Лестером Янгом играли Бен Уэбстер, Вик Дикенсон, Коулмен Хокинс, Джерри Маллиген и Рой Элдридж.

40-е и 50-е годы прошли для нее под двумя знаками. Первый — это продолжающийся успех у публики, новые контракты, записи, а второй — неудавшаяся личная жизнь, одиночество, наркотики. Она была слишком интеллигентна и чувствительна для того, чтобы сделать в музыкальном бизнесе большие деньги. Все, кто знал ее, отзывались о ней, как о совершенно неделовом человеке. Не нашлось близкого ей человека, кто смог бы опекать ее и оберегать от жизненных неурядиц. Как сама она признавалась, было три мужчины в ее жизни, кого она действительно любила, но ни с кем из них ей не суждено было жить вместе.

Вместо любимых людей ее неудержимо тянуло к темным личностям. Ее первый муж Джимми Монро, владелец гарлемского клуба, приучил ее к опиуму. Это было в 1941 году. А потом она ушла от него к другому мужчине и это оказался худший выбор — Джо Гай в свою очередь уже \»посадил\» ее на иглу. Она скоро возненавидела героин, но ничего не могла поделать со своей смертельной привычкой до конца жизни. Билли порой пыталась глушить зависимость от наркотика спиртным, но это приводило к еще более тяжелому состоянию. Впоследствии ей даже пришлось весь 1947 год просидеть в тюрьме за тот же героин, но, выйдя оттуда, она снова взялась за старое.

Несмотря на внешний грандиозный успех, она была совсем небогата и никогда не стремилась заработать больше любой ценой. В середине сороковых она заключила большой контракт с фирмой \»Decca\» и сделала свои самые популярные записи с большим оркестром со струнной секцией — \»Lover Man\», \»God Bless The Child\», \»Don\’t Explain\», \»Good Morning Heartache\»… Холидей также попробовала себя в роли автора песен и преуспела в этой роли — \»Don\’t Explain\» можно смело считать выдающимся джазовым стандартом. Эти пластинки принесли ей очень неплохой доход, но все быстро куда-то уплывало и потенциальная миллионерша так никогда ей и не стала.

Взлеты и падения — так можно охарактеризовать последние полтора десятилетия ее жизни. Своей страстью к саморазрушению и, казалось бы, мало сочетавшимся с ней огромным ощущением собственного достоинства она была очень похожа на Чарли Паркера. Ее поведение бывало настолько аристократически вызывающим, что люди, не знавшие ее, никогда бы не поверили в то, что она на самом деле никакая не леди. Когда она заходила в бар престижного нью-йоркского театра \»Apollo\», ведя на поводке огромного боксера по кличке \»Мистер\», ее любимца, надо было видеть, КАК она шла — как настоящая королева. И ей разрешали войти с собакой и держать ее около своего столика весь вечер — они бы не позволили это сделать даже какой-нибудь белой звезде эстрады или экрана. Билли была действительно всеобщей любимицей. Когда она выходила с неизменными белыми гардениями в волосах на любую сцену — в шумном клубе или большом зале — моментально наступала полная тишина. Все боялись упустить даже несколько звуков из ее песен. Она буквально гипнотизировала людей.

В 50-е годы ее голос сильно сдал, но она могла даже в таком состоянии приковать внимание публики. В 55 г. Холидей вместе с Бенни Картером, Гарри Эдисоном и Барни Кесселом записала в ряду других песню \»Don\’t Talk About Me When I\’m Gone\» и произвела ей столь же сильный, сколь и странный, эффект. Она почти не пела, а скорее выговаривала слова — с резкими скачками голоса вверх и вниз, совершенно не заботясь о внешней гладкости и красоте переходов. Это было потрясающим контрастом с такими выдающимися ее современницами, как Сара Воэн или Элла Фицджеральд. Поздние записи Билли критики часто называли неудачными, но так можно утверждать только с точки зрения традиционного вокала. На самом деле ее последние альбомы — это крик души отчаявшегося человека. ВСЕ, что у нее оставалось в жизни, она вложила в эти песни-исповеди, где триумф и трагедия стали одним целым.

Билли \»Lady Day\» Холидей умерла в Нью-Йорке, 17 июля 1959 года, почти одновременно с Лестером Янгом — \»Презом\» — ее лучшим другом и коллегой. В этом заключался какой-то высший символ — они так и не смогли быть рядом при жизни, но ушли из нее вместе.

Видео:

Скачать:

С Яндекса
C FTP

Источник текста статьи

Вот такой двухсотый пост